Часть четвертая
ОСЕНЬ ПЕРЕМЕН
ПРИТЧИ
(Систематизированные выборки из книги «Даосские притчи»)
Вся Тьма Вещей…
«Небо и земля бездействуют и все совершают»…
Недеянием Небо достигает чистоты, Недеянием Земля достигает покоя. При слиянии Недеяния их обоих развивается вся тьма вещей…
Конфуций и Лаоцзы
Конфуций увиделся с Лаоцзы. Тот только что вымылся и, распустив волосы, сушил их, недвижимый, будто не человек. Конфуций подождал удобного момента и вскоре, когда Лаоцзы его заметил, сказал:
- Не ослеплен ли я, Цю? Верить ли глазам? Только что Вы, Преждерожденный, своей телесной формой походили на сухое дерево, будто оставили все вещи, покинули людей и возвысились, как единственный.
- Я странствовал сердцем в первоначале вещей, — ответил Лаоцзы.
- Что это означает? — спросил Конфуций.
- Сердце утомилось, не могу познавать, уста сомкнулись, не могу говорить. Но попытаюсь поведать тебе об этом сейчас. В Крайнем Пределе холод замораживает, в Крайнем Пределе жар сжигает. Холод уходит в Небо, жар движется на Землю. Обе силы, взаимно проникая друг друга, соединяются, и все вещи рождаются. Нечто создало этот порядок, но никто не видел его телесной формы. Уменьшение и увеличение, наполнение и опустошение, жар и холод, изменения солнца и луны, — каждый день что-то совершается, но результаты этого незаметны. В жизни существует зарождение, в смерти существует возвращение, начала и концы друг другу противоположны, но не имеют начала, и когда им придет конец — неведомо. Если это не так, то кто же всему этому явился Предком, Истоком???
- Разрешите спросить, что означает такое странствие? — задал вопрос Конфуций.
- Обрести такое странствие — это самое прекрасное, высшее наслаждение. Того, кто обрел самое прекрасное, кто странствует в высшем наслаждении, назову Настоящим Человеком, — ответил Лаоцзы.
- Хотелось бы узнать, как странствовать? — спросил Конфуций.
- Травоядные животные не страдают от перемены пастбища. Существа, родившиеся в реке, не страдают от перемены воды. При малых изменениях не утрачивают своего главного, постоянного. Не допускай в свою грудь ни радости, ни гнева, ни печали, ни веселья. Ведь в Поднебесной вся тьма вещей существует в единстве. Обретешь это единство и станешь со всеми ровен, тогда руки и ноги и сотню частей тела сочтешь прахом, а к концу и началу, смерти и жизни отнесешься, как к смене дня и ночи. Ничто не приведет тебя в смятение, а меньше всего приобретение либо утрата, беда либо счастье. Отбросишь ранг, будто стряхнешь грязь, сознавая, что жизнь ценнее ранга. Ценность в себе самом, и с изменениями не утрачивается. Притом тьме изменений никогда не настанет конца, и разве что-нибудь окажется достойным скорби? Это понимает тот, кто предался Пути!
- Добродетелью Вы, учитель, равны Небу и Земле, — сказал Конфуций. — Все же позаимствую Ваши истинные слова для совершенствования своего сердца. Разве мог этого избежать кто-нибудь из древних благородных мужей?
- Это не так, — ответил Лаоцзы. — Ведь бывает, что вода бьет ключем, но она не действует, эта способность естественная. Таковы и свойства Настоящего Человека. Он не совершенствуется, а вещи не могут его покинуть. Зачем совершенствоваться, если свойства присущи ему так же, как высота — небу, толщина — земле, свет — солнцу и луне.
Выйдя от Лаоцзы, Конфуций поведал обо всем своему Ученику и сказал:
- Я, Цю, в познании Пути подобен червяку в жбане с уксусом. Не поднял бы Учитель крышку, и я не узнал бы о великой целостности Неба и Земли.
