Читал о князьях древних с досадой доселе. Но Дмитрий Иванович — Велик Человек! Не горделив, не деспотичен, но благ и честен к людям своим. И — разумен. О том и сказано:
“Великий князь попросил игумена Сергия дать ему двух воинов-старцев — Пересвета и брата его Ослябу. Ранее же были они известные ратники. Преподобный Сергий повелел тем старцам приготовиться, и они надели кольчугу вместо схимы. И благословил Сергий войско на битву.”
Первое благословение — Отца, Деда.
“Перед походом пошел он в собор святой Богородицы и долго молился там:
— Не дай, царица, в разорение града нашего! Покрой нас своею ризою, да не будут страшны нам раны.”
Второе благословение — Земли, Матери.
“Затем князь великий пошел в церковь Архангела Михаила и простился у гробов князей русских, прародителей своих:
— Великая беда надвигается и на наследников рода вашего. Ныне подвизайтесь с нами!”
Третье благословение — Предков, Родового Древа.
Имея за собой Благословения, перешли русские полки через Дон и стали на поле Куликовом. Восемьсот тысяч Мамаевого войска стало против двести шестидесяти тысячного войска Дмитриевого.
“Было грозно собрание русских сынов: все один за одного готовы были умереть.”
“Князь великий спустился к полкам и, сойдя с коня, упал ниц на землю перед своим черным знаменем с вышитым образом Спаса. Помолившись, встал великий князь от земли и начал объезжать полки.
— Братья моя милая, от мала до велика, — говорил он воеводам и боярам и всему войску. — Сия ночь наступила, и день грозный приближается. Мужайтесь, уповайте на бога, будьте крепки духом. Гости наши уже близко. Утром всем нам общую чашу пить. Если какую обиду имеете, простите; если сами обидели, примиритесь. И меня простите, братья, в чем виноват перед вами.”
Так исповедался Князь пред боем решающим…
Был мудр Дмитрий, засаду оставил:
“Вернулись оба к полкам, и приказал великий князь брату своему князю Владимиру Андреевичу ехать вверх по Дону в дубраву и сесть там в засаду. И отпустил с ним сорок тысяч воинов и славного воеводу Дмитрия Волынца.”
“В ту же ночь великий князь поставил на страже от татар одного мужа, по имени Фома Кацибей, разбойника, ибо знал его мужество и крепкую службу.”
Истинно, разбойники — вольные, мужественные и стойкие в договорах люди (надежные!).
Дмитрий — впереди войска.
Мамай — с вершины наблюдает…
“Сел великий князь Дмитрий Иванович на своего браного коня и взял копье свое и палицу железную: захотел впереди всех биться с татарами за свою великую обиду.
— Если умру, то с вами, — сказал он, — если жив буду, то с вами же.
В это время безбожный царь Мамай с тремя своими ордынскими князьями поднялся на холм, чтобы озирать кровопролитие человеческое. А силы татарские идут со всех сторон без числа, нет им места, где расступиться.”
Начало боя. Посланный Сергием Пересвет сближается с исполином Телебеем.
“Уже близко сошлись войска. Из полка татарского вышел исполин-печенег по имени Телебей. Подобен древнему Голиафу: пяти сажен высота его, а трех сажен ширина его. А из нашего передового полка вышел троицкий старец Пересвет. Увидев того злого печенега, он надел на главу схиму вместо шлема, а вместо оружия взял крест и сказал:
— Сей человек ищет себе противника, я готов с ним биться. Отцы и братья, простите меня!
И выехал он из полка, и ударились оба крепко, едва под ними земля не проломилась. И оба упали с коней мертвыми.”
“Настал третий час. Русские полки столкнулись с татарскими и крикнули единым голосом:
— С нами бог!”
Рус и Герман: “С нами бог!”…
Клан Нибелунгов???
“Тесно было поле Куликово. Столкнулись на нем сильные полки. В них выступали кровавые зори, трепетали молнии от блистания мечей. И был треск и звон великий от ломающихся копий и от ударов мечей. В один миг, во мгновение ока сколько погибло тысяч душ человеческих, созданий божьих! Выступили кровавые озера, и струи кровавые потекли. И в третий час, и в четвертый, и в пятый, и в шестой неослабно бились христиане с погаными. А когда настал седьмой час, начали татары одолевать. Богатыри русские, и воеводы, и удалые люди как трава под конскими копытами землю устилали. Самого великого князя Дмитрия Ивановича тяжело ранили и с коня сбили, не мог он больше биться и ушел на склон горы.
Татары со всех сторон наступали, а наши полки слабели. Не в силах был терпеть того князь Владимир Андреевич, не мог он долее сидеть в засаде, и сказал он Дмитрию Волынцу:
— Брат Дмитрий, что пользы от нашего стояния? Скоро нам будет некому помогать.
Отвечал Волынец:
— Еще, господине, не пришел наш срок. Будет нам с кем потешиться.
Наступил восьмой час. Сзади потянул тихий ветер. Громко вскричал Волынец:
— Государь, князь Владимир Андреевич! Пришло наше время!
Князь Владимир Андреевич взглянул на образ Михаила Архангела на своем знамени, взял копье в руки и крикнул:
— Братья мои и друзья, князья и бояре и все воины русские, дерзайте за мной!
И выскочили из зеленой дубравы витязи наши, как ясные соколы с золотых колодок на журавлиную стаю. Сыны русские начали неверных сечь: как трава под косой, постилаются на землю нечестивые. И побежали татары:
— Увы нам! Перехитрили нас русские. Бились с нами молодые, а старшие целы стояли в дубраве.
Безбожный царь Мамай, видя гибель свою, сел на коня с четырьмя князьями ордынскими и побежал в степь:
— Уже нам, братья, в своей земле не бывать, жен своих не ласкать и детей не видать. Ласкать нам сырую землю, целовать зеленую траву.
Князь Владимир Андреевич встал под великим под чермным знаменем с образом Спаса и повелел трубить сбор. Стали собираться с грозного побоища сыновья русские, каждый под свое знамя. Но не видно было великого князя Дмитрия Ивановича. И сказал Юрка-сапожник:
— Я видел великого князя в четвертом часу. Он крепко бился палицей своей.
Сказал Васюк Сухоборец:
— Я видел его в пятом часу, он крепко бился с татарами.
Третий же сказал, Сенька Быков:
— Я видел его в шестом часу, он крепко бился с четырьмя татарами.
Четвертый же, Гридя Хрулец, сказал:
— Я видел его, государя, перед концом боя. Он шел пеший с побоища, тяжело раненный. Не мог я помочь ему: гнались за мной три татарина.
Принялись все искать великого князя. Два воина, один по имени Сабур, а другой Григорий Холопищев, оба родом костромичи, нашли его, тяжело израненного, у реки, под горой, у дерева, у березы иссеченной, отдыхающего. Привели ему коня, и поехал он по полю грозной битвы. Не было видно на поле Куликовом пустого места: все было покрыто мертвыми телами.
Едет великий князь Дмитрий Иванович вместе с другими князьями и воеводами и видит: тут лежат восемь князей белозерских, там князь углицкий с четырьмя сыновьями. А проехав немного, увидел пятерых князей брянских, а возле него дворецкий его, иссечен на части. Проехали дальше — троицкий старец Пересвет лежит рядом с печенегом-исполином. И сказал великий князь:
— Смотрите, братья, от одного этого печенега сколько бы наших сынов погибло. Но против такого великана бог даровал нам богатыря.
И еще долго ездил великий князь, и другие князья, и воеводы по полю Куликову, узнавая убитых и плача о них. А вернувшись под свое чермное знамя, князь великий повелел разобрать все тела и похоронить убитых христиан на поле Куликовом, дабы не остались зверям на съедение. Десять дней стоял он на Дону, пока не разобрали все тела. И повелел великий князь считать убитых и оставшихся в живых. Четыре дня считали князья и бояре. И сказал московский боярин Воронцов:
— Убито, государь, двести пятьдесят тысяч, а в живых осталось пятьдесят тысяч. Татар же побито восемьсот тысяч.
И выкопали ямы глубокие и похоронили своих воинов с честью великой и засыпали землей, сделав высокие холмы.”
Истинное торжество тогдашнего Славянского единства!
