Ясон

“…говорил Хирон, советуя не вступать в разговоры ни с кем — ни с купцами, ни с погонщиками мулов. “Сейчас, когда ты у цели, лучше не иметь свидетелей!”
Спустившись к реке бегом, юноша увидел большой белый камень, а на нем сгорбленную фигурку в черном. “Что здесь делает эта старушка? — подумал он. — Собирает милостыню?” И в это же мгновение он услышал скрипучий голос.
— Доблестный юноша! Не будешь ли ты так добр перенести меня через эту бурную реку. Ноги не держат, а надо в Иолк.
Юноша молча поднял дряблое старческое тело и, прижав его к себе, шагнул в воду. Ему ранее приходилось перетаскивать через стремнину овец, но те были тяжелее и старались выскользнуть. Старушка же замерла, словно ее не было. Реку он преодолел в четыре прыжка, но, выходя на берег, неловко ступил и уронил сандалию с левой ноги. Будь он один, ее легко можно было поймать. Но со старушкой было несподручно. Когда он опустил свою ношу на землю, сандалии уже не было видно.
Махнув с досады рукой, юноша почти побежал, припадая на одну ногу.
— Как твое имя, юноша? — послышалось сзади. — Как тебя благодарить?
— Меня зовут Ясоном. Доброго тебе пути, бабушка! — крикнул юноша не оглядываясь.
Если бы он оглянулся, жизненный путь уже не казался бы ему таким темным. На том месте, где он оставил старушку, стояла высокая статная женщина с властным лицом — богиня Гера, супруга Зевса. Но как она не похожа на ту мстительную и ревнивую женщину, какой ее рисуют поэты. Она провожала юношу взглядом, и не было в нем обычной суровости. Нет, она вовсе не злая, не завистливая. Прекрасные губы богини шептали:
— Доброго тебе пути, Ясон!”
Так в жизни… Не откажи в просьбе, и Мир отблагодарит.
“Поразило простодушие этого юнца, назвавшего себя Ясоном. Говорить с человеком, ничего не таящим за душой, бывает подчас тяжелее, чем с хитрецом. Правда обезоруживает.”
Истинно. Нет ничего могущественнее, чем Правда и Истина, Открытость и Искренность…

Жестокие жертвоприношения

“И кто знает, сколько бы еще бед обрушилось на Этолию, не догадайся Ойней смягчить гнев Артемиды великолепными празднествами, длившимися два дня. В первый день состоялось грандиозное шествие юношей и девушек с венками на головах и зелеными ветвями в руках. Процессию завершала колесница, влекомая ланями. На ней стояла юная жрица Артемиды в коротком хитоне, подпоясанном у самой груди. На следующий день был сооружен алтарь в виде огромного четырехугольника, заполненного в центре сухими поленьями и сучьями и обнесенного по краям свежесрубленными стволами молодых деревьев в два человеческих роста. Толпы жертвователей несли на алтарь клетки с птицами, живых волчат, медвежат и других обитателей леса, попавших в заранее расставленные капканы. Последними за ограду втолкнули юношу и девушку, предназначенных жребием в жертву суровой богине. Подобно пылающим кометам взлетели факелы, и вскоре из-за частокола вырвались языки пламени. Треск поленьев слился с криком и ревом заживо сжигаемых людей и животных.”
“К человеческим жертвоприношениям в ту пору в Этолии, как раньше во всех землях, населенных лелегами, пеласгами или ахейцами, прибегали не только во время регулярных празднеств богов, но и в случаях эпидемий или иных бедствий, чтобы умилостивить наславших их богов.”
Комментарии излишни…
?
Мифы древней Эллады, продолжение